о книге

Зелве – одна из красивейших долин Каппадокии, Турция DSC_9652, a photo by andrey.salikov on Flickr.

Бахауддин объясняет, что каждая форма осознанности несет в себе вкушение присутствия Бога, и что нужно осознавать себя, используя для этого все дарованные нам возможности – трансцендентные мистические видения, страхи перед великими мира сего, восторженные молитвословия, гнев и раздражение, и даже - эпилептические припадки. Мы бы назвали Бахауддина мистиком "в соку", имея в виду, что ему по душе разные степени накала влюбленной человеческой осознанности. Бахауддин остро переживает сочное томление тела, достигающее кульминации в единении с Богом. Ему мил аромат человеческого общения и величие всего, что происходит в повседневности. Как-то утром он встал рано, и собачий лай отвлек его. Собака лает в тринадцатом веке – а мы слышим это сейчас (1:381–382). Подробности сельской жизни семисотлетней давности остры и выпуклы в его описаниях.


Для Бахауддина важны незамутненность бытия и сила желаний, поскольку это - путь более углубленно проявить божественное. Пульсация жизненной силы позволяет божественному присутствию проявиться в теле более активно. "Я был скрытым сокровищем, и Я пожелал быть узнанным", – говорится в хадисе. Бахауддин говорит, что желание божества познать себя проявляется в силе нашего желания.

о книге:
УТОПЛЕННАЯ КНИГА. РАЗМЫШЛЕНИЯ БАХАУДДИНА, ОТЦА РУМИ, О НЕБЕСНОМ И ЗЕМНОМ
Бахауддин Валад

ТЕРПЕНИЕ СУФИЯ

DSC_0727, a photo by andrey.salikov on Flickr.

Самость, или эго, подвергается воздействию внешнего окружения и реагирует на него. Возникающие реакции проявляются как гнев, раздражение, нетерпение, желание и т.п. Суфии, однако, не имеют никакого отношения к эго и не обладают самостью, которая могла бы реагировать. Следова- тельно, они не подвержены этим изменяющимся эмоциям и у них нет основания быть оскорбленными или самим оскорбить кого-либо. Хорошие люди контролируют себя и стараются никогда не огорчать других и не причинять им боль, хотя и могут иногда испытывать обиду, общаясь с людьми. У суфиев же нет стремления рассердить или причинить боль, как нет у них и самости, которая лежит в основе всех обид. Поскольку у суфиев нет самости, они не испытывают боли и, таким образом, их не затрагивают все мнимые пороки и достоинства людей. Тот, кто ощущает обиду, обладает самостью, а тот, кто еще обладает самостью, — не суфий. Он все еще пленник «двойственности» и не верен Богу. Истинные же суфии — навеки верные влюбленные в Бога, полностью в Единстве с Ним. Как сказал Хафиз:
Свою любовь любому предлагая, С любовью обвинения приемлем, Коль встречный на Пути обиду вызывает, То, значит, Господу ты не был верен.
Таким образом, суфий никогда не испытывает обиды.

Джавад Нурбахш

Она приходит ниоткуда.

Latvia in the film archives20080016
Originally uploaded by andrey.salikov

«печаль» Руми рассматривал как наше естественное внутренее состояние. Если вы умеете радоваться, если у вас вдохновленный нафс и вы испытываете радость бытия, то «печаль», или грусть, будет естественной составляющей в вас, как чувство, а не эмоция, когда мы грустим. Вы же заметили, что раздражение, например, мы можем гасить или аккамулировать в себе, приспосабливая под это свой ум. Мы можем подкармливать его, возвышая до пика, или подавлять, чтобы оно потом впыхнуло бесконтрольно. На самом деле контроль есть, только мы не всегда хотим( так удобно нашему нафсу) и умеем его усмирять или укрощать. Нам выгоден гнев как проявленное эмоциональное состояние( а не чувство). Это происходит за счёт подавления света внутри себя. Гнев выходит на бинарности. Тантра трактует родственность гнева и страсти в их бинарности. Гнев очень часто либо замещает сэкс, либо является его прилюдией. Взрыв после подавления в виде впышки раздражения.
Гнев вы в себе контролировать можете.
А вот печаль, связанную с внутренним состоянием или внешним обьектом, не скуку от нечего делать, а тоску о вечном, о светлом, о чём то, что безумно дорого вам, что вас составляет, невозможно убрать самим. Она приходит неоткуда. У некоторых она была, когда покидали Кайлас.